Твой нежный взгляд - Джудит О`Брайен

Они заехали в «Астор-Хаус», но Брендан там не появлялся. Портье ее узнал, это его она пыталась одурачить в тот вечер, когда искала Брендана. Он наверняка сказал ей сейчас неправду. Гаррик заявил, что устал, и Селия не стала его уговаривать продолжить поиски. Он остался в своем номере со всеми удобствами, включая и водопровод.

День выдался погожий, и Селия решила отправиться в пансион на Кинг-стрит пешком. Дверь ей открыла сама миссис Харрис в платье из голубой тафты. Улыбка, слетела с ее лица, едва она увидела, кто перед ней.

– Миссис О'Нил, – холодно промолвила она.

– Миссис Харрис, мистер О'Нил у себя? – спросила Селия.

– Нет, его сейчас нет.

У Селии екнуло сердце. Что, если он был в конторе? А вдруг они просто не нашли его тело? Может, его придавило обуглившейся балкой – одной из тех, что раскидывал сапогом Твид.

– Мистер О'Нил ушел сегодня утром сразу после завтрака, – с нескрываемым злорадством ответила хозяйка. – Всю ночь он провел в своей комнате, миссис О'Нил. Позавтракал с аппетитом... Миссис О'Нил!

Селия бросилась к ней на шею так резво, что чуть не сбила женщину с ног.

– Благодарю вас! – воскликнула она. Слезы текли по ее щекам, крупные, соленые. – Так он провел здесь всю ночь?

– Ну да.

– А вы не знаете, куда он пошел после завтрака?

– Постойте-ка... Он взял с собой толстую тетрадь и карандаши. Больше я ничего не знаю.

– Благодарю вас, миссис Харрис! – растроганно пролепетала Селия, вне себя от радости: Брендан жив!

Брендан сидел на пригорке на берегу Гудзона.

Удивительно, что почти совсем рядом находится уголок с чудесной нетронутой природой. Кажется, что город расположен за тысячи миль отсюда, и до него доносятся только блеяние овец и щебетанье птиц, да иногда лай собак.

Он растянулся на траве – земля холодная, но на ней так хорошо. Солнце ласково пригревало, и он снял перчатки, расстегнул сюртук и подставил лицо его лучам. Чудо как хорошо!

Его взгляд упал на тетрадь, которую он принес с собой. Брендан открыл ее и перечел то, что написал прошлой ночью. Лист был разделен на две колонки с уже знакомыми заголовками: «То, что я знаю» и «То, чего я не знаю».

В первом столбце он перечислил известные ему факты. Аманда его простила, Селия настоящий медиум, – по крайней мере в отношении Аманды. В гибели сестры по-прежнему много неясного, Гаррик ведет себя по меньшей мере странно, счета «Торговых судов О'Нила» в чудовищном состоянии, но ему, Брендану, нет до этого никакого дела.

Как явствует из записей, он без памяти влюблен в собственную жену.

Он понял это прошлым вечером на Уотер-стрит – ничего не скажешь, романтическое место.

Вместо того чтобы пойти в контору и заняться счетами, он вернулся в пансион – осмыслить свое состояние.

Образы мелькали в его голове, как яркие картинки в волшебном фонаре. Вот Селия улыбается ему в «Астор-Хаусе». Селия в подвенечном платье. Селия ждет его возвращения.

И всюду Селия.

Брендан просмотрел колонку с надписью «То, чего я не знаю».

Он не знает, что произошло с Амандой, где пропадал Гаррик, как восстановить счета компании.

И, наконец, сможет ли Селия его простить?

Этот вопрос не давал ему спать всю ночь.

Он вел себя по отношению к ней просто ужасно. Никогда и ни с кем еще он не был таким жестоким. Временами он даже мысленно восклицал: «Вот чудовище! Бесчувственный грубиян!» Ему хотелось раздвоиться и объяснить Селии, что перед ней не настоящий Брендан.

Настоящий О'Нил затерялся между детством и юностью. По правде сказать, он и сам не знал, какой он – этот настоящий Брендан. Редкие проблески, как лучик света или мимолетное движение, которое видишь краешком глаза. Настоящий Брендан существовал. И Селии удалось уловить его тень – раз или два.

Но что-то изменилось – он это чувствовал. Слова Аманды – а теперь он знал, что это была именно она, – помогли его второму «я» вырваться на волю. Она никогда нив чем его не обвиняла, и хотя он сам будет вечно себя казнить, осознание того, что Аманда, где бы ни витал ее дух, простила его, облегчило его душу.

Впервые за многие годы Брендан перестал себя презирать за прошлые ошибки.

Потому-то он и вел себя по отношению к Селии самым возмутительным образом. Глядя ей в глаза, он видел в них всепрощающую любовь и понимал, что не заслужил ни прощения, ни любви.

Ему казалось, что так проще – поступать, как подобает презренному мерзавцу, каким он себя ощущал. У него не оставалось времени осмыслить свое поведение – так он был поглощен этой ролью.

В конце концов эта игра его совсем вымотала. Ему стоило больших усилий вести себя так, как он вел, и порой он просто не мог продолжать жестокое представление. Он был бы счастлив продлить эти драгоценные мгновения – на час, на год, на всю жизнь. Малейший проблеск нежности с его стороны – и она расцветала, как диковинный цветок. Он видел, как близко мечта, которой не суждено сбыться.

И отчаяние превращало его в жестокое чудовище.

Брендан стиснул кулаки и захлопнул тетрадь. Он смотрел на реку, на корабли и лодочки, плывущие по воде.

Его терзал один и тот же вопрос: неужели слишком поздно и ничего нельзя поправить?

Глава 17

На этот раз Селия возвращалась на площадь Вашингтона с легким сердцем. Брендан жив, а все остальное не важно.

Завидев знакомый дом, Селия рассмеялась. Тетя Пруденс не теряла времени зря: на двери красовался огромный черный бант и венок, достойный государственных похорон. Прежде чем войти, она подпрыгнула и, вцепившись в него обеими руками, сорвала и бросила на землю. Треск раздираемой ткани услаждал слух.

Едва венок был повержен, на пороге появилась тетя Пруденс в одном из самых своих эффектных вдовьих одеяний.

– Селия! – гневно прошипела она. – Как тебе не стыдно! Да, у вас с мистером О'Нилом были размолвки, но, будь добра, уважай приличия!

– Тетя Пру, а с ним ничего не случилось. – Она улыбнулась. – В конторе его не было, он всю ночь провел в меблированных комнатах.

– Это правда?

– Ну конечно. Миссис Харрис говорит, что сегодня утром он плотно позавтракал и куда-то ушел.

– Ты уверена, что он жив?

– Да, уверена. А иначе как бы он мог завтракать? – Селия вошла в холл.

Пруденс Купер стянула с головы траурный чепец.

– Ну, не знаю. Недавние события показали, что смерть нисколько не мешает покойному вести привычный образ жизни. Пойду наверх, вздремну немного. – Старушка устало поднялась по ступенькам.

Эйлин, тоже вся в черном, вышла из кухни.

– Мэм, примите мои соболезнования... – начала она. Но не успела она закончить, как в дверь постучали.

Горничная извинилась и подошла к двери.